Художественный мир в романе Виктора Пелевина "Жизнь насекомых"

Несмотря на это, в его творчестве немало белых пятен, которые дают богатейший материал для возможных исследователей. В данной работе автором предпринимается попытка анализа модного писателя. Ведь куда легче писать реферат о Пушкине или Толстом: всё уже разобрано, расписано и обдумано за нас, но гораздо интереснее, хотя и сложнее, разобрать современную прозу.

Именно по данной причине выбор пал на Пелевина. Темой данной работы служат художественное пространство романа «Жизнь насекомых», тот мир, в который попадает читатель, его краски, архитектоника, населяющие его образы. Хотя творчеству П. Посвящено множество критических статей и очерков, к великому удивлению, о данном романе написано очень мало. В ней автор лишь опирается на исследования творчества П. Леонидом Филипповым, Александром Генисом и Андреем Даниловым. Тем не менее в основной части своей работа самостоятельна, так как роману «Ж.н.» не посвящено ни одной монографии, а только несколько критических статей в периодических изданиях ( журнал «Звезда» и газета «Деловой Урал»). Результатом данного исследования явились несколько выводов: В романе с названием известной книги Фабра «Ж.н.»,опубликованном журналом «Знамя» в апреле 1993 года, Виктор Пелевин создает особое художественное пространство, мир, где фантасмагории перемешиваются с реальностью, являя собой череду искусственных конструкций. В нем действуют непривычные правила: раскрывая ложь, не приближаешься к правде, но и умножая ложь, не удаляешься от истины.

Пелевин помещает своих героев в условия «плохой реальности», где постоянны социальные бури и катаклизмы.

Заурядные явления постсоветской действительности получают оригинальную интерпретацию и представляются манифестацией мощных и злобных магических ритуалов.

Однако ритуализация действительности играет вспомогательную роль: основное содержание романа составляет описание состояний сознания, воспринимающего представленную картину мира в качестве реальности. При этом советская действительность оказывается своеобразным вариантом ада, где в качестве адских мук фигурирует безысходное переживание специфических состояний ума.

Окружающий мир для П.- череда искусственных конструкций, где мы обречены вечно блуждать в напрасных поисках из начальной действительности.

Стремление воссоздать потерянное достоинство человеческой личности – основная тема романа «Ж. н.» Место действия романа - небольшой курортный городок близ Феодосии, где узнаваемы приметы постсоветского времени: ветшающее здание пансионата, кооперативные ларьки, где продают «позорные кооперативные штаны», бетонные молы, бытовка на вершине холма, фанерные щиты с рисунками несбывшегося социалистического будущего, полузаклеенные афишами с призывами посетить лекции об НЛО – «от всего этого веяло печалью». Как в любом курортном городке здесь есть танцплощадка, кино-бар «АО ЛЮЭС» с неоновой вывеской, кафе, где громкие названия блюд не соответствуют их вкусу. В романе обозначено несколько сюжетных линий, и каждая из них связана с какой-либо категорией людей, являющихся лицом своего времени. В романе 15 героев (кстати, ровно столько, сколько и глав). В каждой истории внимание сосредоточено на изображении странной жизни, бессмысленно жестокой в круговороте рождений, совокуплений и смертей. Но никто не спросит у героев «Зачем живёшь?». Герои произведения узнаваемы, потому что маски насекомых удивительно точно передают их сущность, они – типажи постсоветского периода. В нашей стране в последнее десятилетие XX века появились так называемые « новые русские». Это комары из советской Шамбалы – Арнольд (бывший Паша) и Артур, но эти звучные иностранные имена плохо сочетаются с образами обычных кровопивцев, как иронизирует автор, в блоковском стиле – характерного цвета «мне избы серые твои». Но устремления у них самое современные: наладить на продаже крови соотечественников совместный бизнес с американцем Сэмом Саккером (имя которому дано не случайно, во всём мире именно Америку называют « uncle Sam »), для них Сэм – существо высшей породы. Не выдерживают натиска новых русских непородистые – пример тому, судьба Арчибальда, работающего в пункте сдачи крови. Он сам расценивает своё прозябание как существование мимо жизни. Его попытка встать вровень с Артуром заканчивается плачевно: крылья его уже не держат, а муха Наташа, у которой он хочет напиться крови, попросту прихлопывает его ладошкой.

Современны устремления и у самой Наташи: она мечтает уехать с Сэмом в Америку, не желая оставаться в России и повторить бесцветную жизнь своей матери, муравьиной самки Марины, или растягивать меха баяна, как это делал её покойный отец, офицер «Магаданского муравейника», Николай. Ещё два героя романа: драматический актёр Максим, то торгующий бессодержательными картинами, то увлекающийся постмодернизмом – «искусством советских вахтёров», и его друг Никита. Оба они наркоманы.

Кстати, начиная с «Ж. н.» герои П. регулярно потребляют наркотики, однако писателю глубоко безразлична проблема наркомании – его гораздо больше интересует состояние расширенной через «набор» психики, которая изображается им очень жёстко – со всеми её изломами и падениями. С точки зрения формы П. – посмодернист (в классическом его варианте), экспериментирующий и изобретающий. Но он уходит дальше то этого, развивая традиции постмодернистской эстетики, он выписывает в романе картину мироздания.

Принцип буддизма о возможном переселении человеческих душ в животных, насекомых П. доводит до абсурда.

Обитатели этого мира взаимодействуют друг с другом в 2-х равноправных телесных модусах – людей и насекомых.

Каждое действие героя как насекомого немедленно отзывается в нем как в человеке. Жизнь людей-насекомых оказывается непрекращающейся взаимосогласованной симуляцией актов существования.

Читателю невозможно уследить за превращениями.

Думаешь, что это человек, а он вонзает хоботок и пьет кровь, думаешь, муха, а она снимает платьице и идет купаться и т.д. Но всё сливается в единое целое и по отдельности один модус ничего не значит без другого. Целое – это человек-насекомое, пытающийся жить в мире, который кажется ему реальностью. По этому же принципу всеобщей связанности и взаимосогласованности, построена и структура самого романа.

Самопознание пелевинских героев в ситуации «плохой реальности» определяется через примат духа над материей. Это мысль о том, что источник всех бед – нравственная неполноценность личностного начала, неизбежным следствием чего является общая социальная неустроенность. П. поднимает в романе проблемы, что без внимания к смыслу собственной жизни и свободы от коммунальной зомбированности ничего хорошего не получится. Это показывает он на героях романа, точнее на 4-х их них. Глава вторая под названием «Инициация» рассказывает об отце и сыне – жуках-скарабеях. Мудро и просто смотрит на жизнь отец, для которого вся жизнь и весь мир – навозный шар, который он называет египетским слогом Йа. Тому же учит и сына. И хоть жизнь эта непростая («башкой об бетон»), она прекрасна.

Невесело сложилась жизнь насекомого Серёжи.

Вгрызшись в мягкий суглинок, он уподобился простому таракану, к тому времени, когда он стал задумываться, всё ли делает верно, его жизнь стала рутинной. И в России и в Америке он оставался всё тем же обычным тараканом, обывателем с характерным набором предметов материального благополучия. Серёжа пытается вырваться и для этого роет вверх (всю жизнь он рыл в сторону), под землёй от него остаётся лишь навозный шар.

Выбравшись на поверхность, он вернулся на то место, откуда начал рыть, но уже совсем старым. Он стал цикадой и затрещал своими горловыми пластинами о том, «что жизнь прошла зря, и о том, что она вообще не может пройти не зря, и о том, что плакать по всем этим поводам абсолютно бессмысленно. Иного мнения придерживается ночной мотылек Митя, сопровождаемый двойником Димой. Митя ищет в жизни истинный свет, для этого он летит к площадке, освещённой двумя красными фонарями, посередине её – трухлявый пень с гнилой водой, а вокруг – мириады насекомых, спешащих к нему, как к алтарю, но лишь Митя понимает всю бессмысленность их стремления и стремится прочь.

Теперь он заглянет в колодец своей жизни и поймет, что жизнь существует лишь один миг, что «мы носим в себе источник всего». И миг этот освещён внутренним светом, который дарован изначально каждому: Не жизни жаль с томительным дыханьем, Что жизнь и смерть? А жаль того огня, Что просиял над целым мирозданьем, И в ночь идёт, и плачет уходя. Этим новым знанием Митя растревожил могущественное существо, которое как он говорит «незаметно жевало меня почти всю жизнь и сожрало почти целиком». Думал и жил всё это время не он, а это существо – его труп, который превратился вскоре в навозный шар. Митя сбрасывает его с обрыва. Нигде не находит он Димы, ведь Дима и был тем трупом, тем навозным шаром, который не давал Мити жить всё это время. После всего этого нет уже ни того, ни другого, а есть только один настоящий, живущий Дмитрий (вот откуда не случайность их имён). Он нашёл свой источник света, заключающийся во внутренней гармонии «ты – круг ослепительно яркого света, кроме которого ничего никогда не было и нет». То, что в экзистенциальной философии называется «конечностью человеческого существования», некие первичные условия человеческого бытия в мире, через которые и посредством которых человек живёт, П. объявляет «навозным шаром». У каждого из 4-х уже рассмотренных героев есть свой Йа. Для отца и сына скарабеев этот шар – сам мир, для Серёжи – это то, что делали его тараканы, для Мити же – нечто отмершее, мешающее жить полноценно. Роман «Ж. н.» - особый фантасмагорический мир, царство живых и мёртвых (живых мертвецов, таких как труп Мити и мёртвых живцов, таких как Серёжа и скарабеи). · Критики видят в П. продолжателя многих традиций, сам же он сказал: «В русской литературе было очень много традиций, и куда ни плюнь, обязательно какую-нибудь продолжишь». Прозу Пелевина пытались истолковать как турбореалистическую , фантастическую, постмодернистскую, но в целом его творчество не укладывается в какие-либо жанровые рамки: произведения его многослойны.

Однако, возникает вопрос, почему ранние произведения Пелевина были отмечены малой букеровской премией, а его зрелые творения воспринимаются многими критиками с нескрываемой враждебностью.

Возможно, так произошло потому, что костяк этих произведений, в данном случае романа «Ж.н.», составляют ирония и интеллектуальная игра и используются в том числе и применительно к позитивному содержанию, к ценностям сакрального характера, а такая литература обычно переводится в разряд «несерьёзной», фантастической, а то и нравственно сомнительной. · По замечанию критика А. Гениса, Пелевин пишет в жанре басни – «мораль» из которой должен извлекать сам читатель. Автор ничего не «хочет сказать», и все смыслы, которые читатель находит, он вычитывает из текста самостоятельно.